Баба Нюра работала с 12 лет и вкалывала для фронта: её сын пропал, а дом превратился в руины.
Анна Васильевна Поспелова, или баба Нюра, живёт у супругов Ревуновых уже больше 15 лет.

Анна Васильевна — самая старшая жительница посёлка в Новосибирской области, скоро она отметит 95-летие. Маленькая старушка с серебристой стрижкой под платком сидит в окружении любящей семьи. Вот только семья ей не родная по крови — молодые супруги, только родившие двоих детей, её приютили и буквально спасли от смерти. Баба Нюра, в свою очередь, помогла паре вырастить детей, несмотря на почтенный возраст. Корреспонденты НГС побывали в доме приёмной семьи Анны Васильевны и узнали, зачем сибиряки удочерили чужую бабушку и почему в этом нет никакой выгоды.

Пышный ноябрьский снег в посёлке Лотошное чист, как молоко — деревня далеко от городских пыльных дорог. Посёлок чуть дальше Краснозёрского — 350 километров из Новосибирска можно проехать за пять часов, зато потом на дорогах вместо густого потока иномарок — только трактор с горой сена и повозка с белоснежной лошадью. Селу около 150 лет — и здесь осталось всего несколько сотен жителей. На всех них — один продуктовый магазин и закрытый ДК. Зато есть школа — в ней, правда, всего 40 учеников.

Десятки домов пустуют, во многих живут только старики — их дети разъехались, а сами они покидать деревню уже не хотят. За редкими деревьями стоит разрушенный, сгнивший домик бабы Нюры — 95-летней Анны Васильевны Поспеловой. Жители говорят, что и самой её давно не было бы в живых, если бы не супруги Александр и Елена Ревуновы, ещё 15 лет назад решившие взять в дом и спасти совсем чужого человека.

«Я со стариками всю жизнь, меня бабушка с дедушкой вырастили, мама бросила с трёх лет. И по жизни так пошло, что со стариками работаю, соцработником. Нас в соцзащите двое: на дом продукты приносим, дрова, уголь, снег чистим, дом убираем. [Подопечных] мало осталось. Да вообще сейчас стариков мало», — рассказывает Елена Ревунова.

Елена — из Доволенского района, а Александр — коренной житель Лотошного, вместе супруги уже почти 25 лет. Ревунов каждые полмесяца ездит работать электриком на завод в Новосибирске, а раньше трудился в совхозе. В 90-х ему пришлось оставить развалившийся совхоз и заняться своим хозяйством — держали скот, сами возили сено. В браке у них родились двое детей — и когда дочери Насте было три года, а сыну Антону — всего год, они взяли в только что отремонтированный дом и Анну Васильевну.

Раньше их хозяйство было гораздо больше, но и сейчас есть бараны, поросята, гуси и курицы

Супруги о том решении рассказывают больше жестами — пожимают плечами и только улыбаются: а что делать, не бросать же бабушку. До этого они почти не пересекались в деревне — разве что несколько раз баба Нюра покупала у пары молоко и яйца. Сама пожилая женщина не держала ни птиц, ни коров и совсем не умела готовить — с ней долго жила мать, а после её смерти сибирячка питалась одними консервами, лапшой и селёдкой.

От плохой еды, тяжёлой работы и одиночества она «совсем почернела», говорит её приёмная семья, так что соседи, видя сильно исхудавшую старушку, прямо и сказали ей — попросись к молодой семье, может, и не откажут взять пожить. Ревуновы не увидели причин отказать.

Соседи посоветовали Анне Васильевне, которая жила совсем одна, попроситься пожить в молодую семью

У бабули, как называют её Ревуновы, совсем нет фотографий из молодости. Да и о самой ней известно не очень много — только что живёт она в Лотошном очень давно, начала работать с 12 лет — ухаживала за скотом, подметала полы, словом, занималась крестьянским трудом. В годы Великой Отечественной войны Анна Васильевна, как и все жители села, работала для фронта.

«И пахали, и сеяли, всё делали. Если бы она слышала, она бы всё вам рассказала», — отмечает Александр Ревунов.

После войны Анна Васильевна родила сына Юрия, который уехал в Новосибирск, когда повзрослел. Только он не вернулся — ей, как говорит Александр, пришла похоронка, но почему сын умер — она не знает и не помнит. Или не хочет вспоминать.

Поспеловой было 79 лет, когда она стала жить в приёмной семье — первый год был большим испытанием для всех. С дочкой Ревуновых Настей у неё была сначала война — они постоянно жаловались друг на друга, да и вся семья чувствовала себя первое время неловко. Но примерно за год все уже привыкли к бабе Нюре — дети постепенно стали считать её настоящей бабушкой. А других у них нет — мать Александра жива, но, по его словам, «у неё своя жизнь».

Семей, взявших под опеку чужих пожилых людей, в Новосибирской области не так много — по статистике регионального министерства труда и социального развития их 36. Но о многих социальные службы просто не знают — люди, особенно в деревнях, помогают старикам, не уведомляя опеку. Вообще, по наблюдениям социальных служб, городских жителей, взявших в семью неродных стариков, почти нет — в основном это селяне.

Приёмные семьи не получают документов об «усыновлении», и, соответственно, никакого пособия от региональных или федеральных властей. Как отмечают в минтруда и социального развития, «семьи принимают решения самостоятельно на добровольной основе».

«Может, у кого выгода и есть — квартира — а у нас какая выгода? У неё дом был — одна глина, пенсию она получала 700 рублей, когда взяли, минималка. Нам просто жалко её было. И все в деревне говорят — если бы вы не забрали, не было бы её уже», — говорят Ревуновы.

Они, кстати, не первые, кто из молодых соседей общался с Анной Васильевной — весь посёлок помнит историю, когда она «подружилась» с парой в доме неподалёку.

«Раньше в том доме у неё сундук был — она туда откладывала деньги на смерть себе. А напротив переехала молодая пара. И она ходила к ним, дружила, иногда покормят они её. И ушла она в магазин — а дома закрывались на щеколду. Они забрали у неё деньги, которые она откладывала. Там немного было, тысяч семь. Она так бы и не хватилась, но тут пенсию принесли, и денег в сундуке нет! Она пошла в совет, приехала милиция. И они (молодые соседи. — Прим. ред.) сдали корову и вернули ей деньги», — вспоминает Елена Ревунова.

После той истории она не стала менее доверчивой. Наоборот, старики становятся со временем всё беззащитнее перед такими людьми, особенно если им не с кем больше поговорить, горько отмечает Елена. Но они стали более осторожными после недавнего случая, когда их 80-летняя соседка запустила пьяницу из другого села, перепутав в темноте с сыном, а он сжёг дом вместе с хозяйкой.

Теперь старики вообще никого на порог не пускают — но Елену всегда рады видеть. Ведь она у некоторых единственная, с кем они могут хотя бы просто пообщаться. А Александр, хотя и не работает в соцзащите, всегда просто так помогает старикам по дому — дома ведь тоже немолодые.

«Привязываешься, конечно (к тем, кому помогаешь. — Прим. ред.), как своего воспринимаешь уже. И на праздники зову, приглашаем.

Особенно тяжело, когда умирают. На похороны тоже помогаем — в последний путь…» — говорят Ревуновы.

Со стороны трудно понять, что баба Нюра им не родная — дети Ревуновых Настя и Антон тоже сильно привязаны и, когда приезжают из города на праздники, бегут её обнимать. Супругам одиноко без детей — но они понимают, что в посёлке у них нет будущего: 19-летняя Настя мечтает работать в полиции и готовится к серьёзной работе, а 17-летний Антон учится в школе олимпийского резерва.

Поэтому с бабушкой им лучше — хотя они боятся за неё, когда приходится оставлять даже на пару часов. Она уже сама как ребёнок — быстро устаёт и много спит.

Ещё в 80 лет бабушка была очень шустрой, смеётся семья, ей даже и лекарства были не нужны, она всегда отказывалась от таблеток. Много обижалась, что не берут работать в огород или по дому помогать, и постоянно над чем-то трудилась — раньше она, например, много шила.

Но возраст даёт о себе знать — баба Нюра плохо слышит и почти не ходит. Пока семья рассказывает о ней, она подолгу смотрит в окно на белый пейзаж — и трудно сказать, о чём она думает, пока трёт переносицу в глубоких частых морщинах. Только раз в час невпопад громко скажет что-то — о том, что снега к январю наметёт или что умерла её знакомая, известная в селе долгожительница. А потом Анна Васильевна снова затихает и отстранённо глядит на улицу. Думает, что её дом ещё стоит по соседству и вовсе не разрушен — сейчас она ещё посидит здесь, проведает Настю с Антоном, а потом домой пойдёт. Там сын ждёт.

Источник — https://news.ngs.ru/articles/65624611/

Житель Новосибирской области будет представлен к награде «За спасание погибающих на водах»: Михаил Мазуров вытащил из воды мужчину, который чуть не утонул со своей маленькой дочкой.

14 июля Михаил ехал мимо реки недалеко от Чулыма, когда увидел зовущую на помощь женщину – она кричала и размахивала руками. Мужчина быстро понял, в чем дело, и бросился в реку.

– Там как-то сразу было глубоко, без пологих мест. Я поплыл. Наконец примерно в полуметре от поверхности воды увидел голову утонувшего мужчины. Нырнул, подхватил его одной рукой, а другой стал грести. Оказывается, это очень тяжело, – говорит Михаил.

Тонувший мужчина отдыхал на берегу с женой и двумя детьми. Девятилетняя дочь залезла к нему на спину, с ней он переплыл на другой берег. Но на путь обратно сил уже не хватило, и отец стал тонуть посередине реки, успев толкнуть дочку к берегу – ее подхватил старший 11-летний брат.

Супруга не сразу поняла, что произошло – за помощью побежала, когда муж уже пошел на дно. Вытащив пострадавшего на берег, Михаил Мазуров оказал ему первую помощь, и через несколько минут спасенный задышал и захрипел. В больнице за жизнь отца двоих детей медики боролись несколько дней. Теперь он уже выздоровел.

Александр Шамонин

Электрик Александр Шамонин вытащил из горящего дома пятерых малышей – больше криков детей, по словам местных, никто не услышал.

Дом в селе Усть-Изес в Новосибирской области вспыхнул днем: первой загорелась дверь.
– Мы с другом как раз на обед ехали, когда увидели, как валит черный дым: я из машины выскочил, побежал к дому, – рассказывает Александр Шамонин. – Там уже стояли несколько человек, но войти внутрь никто не мог: двери и крыша полыхали открытым пламенем, во все стороны шифер летел…

Александр под градом из падающих горящих осколков обежал дом с другой стороны. А там, оказывается, находилась деревянная пристройка-сарайчик, огонь на нее только перекинулся.
– Подошел еще ближе, услышал детский голосок: кто-то на помощь звал. Рванул дверь в этот сарайчик, а там детки, бедолаги, в стайку сбились в один угол, самого младшенького в полотенце закутали, чтобы дымом не надышался, – вспоминает Александр. – Были одеты кто во что: в какие-то маечки-футболочки, чумазые, плачут…

Может, если бы дети были чуть старше, они и сами смогли бы выйти через пристройку на улицу. Но сил, чтобы открыть тяжелую деревянную дверь, у 10-месячного крохи, 2-летней малышки, 3-летнего и 4-летнего мальчиков и 5-летней девочки не хватило.
– Я взял малыша на руки, детям постарше сказал идти за мной – так все вместе мы и вышли на улицу.

К тому моменту к дому уже подбежала мать большого семейства: оказалось, она оставила детей одних, чтобы сходить в магазин.
– Муж ее, столяр, в тот момент на работе был, вот малыши и оказались предоставлены сами себе. Дети рассказали, что играли на веранде, кто-то из них оставил включенной плиту, – говорит Александр. – Вообще в семье у них шестеро детей, двое старших в тот момент были в школе. А 10-месячный мальчик оказался не из их семьи: ребенка буквально на пару часов привела соседка, попросила присмотреть за ним горе-мамашу.

К счастью, никто из детей не пострадал, сейчас их забрал отдел опеки. Лишат ли после ЧП родительских прав мать и отца ребятишек, оказавшихся в горящем доме, станет известно в ближайшее время. А пока местные власти пытаются найти для погорельцев временное жилье. В планах администрации – и наградить Александра Шамонина: сельсовет уже направил представление главе района.